Луна и солнце Людовика XIV - Страница 3

Стремясь подражать природе и ее медленной эволюции, алхимики производили бесчисленное количество опытов, продолжительность которых колебалась от нескольких месяцев до многих лет, и часто бывало, что адепт, начав осуществление магистерии, умирал от истощения сил, и ученики его оспаривали честь завершить начатую работу. «Суфлеров» же, людей бессовестных и алчных, такие сроки не устраивали: их обуревала примитивная жажда золота – auri sacra fames. В невежестве своем они пытались ускорить медленное воздействие времени, увеличивая жар в печах, что нередко вело к взрывам, которые ставили точку и опыту, и самому существованию начинающего чародея».

В описании Маркара нет преувеличений. Ведь для создания философского камня необходимы три тайных элемента: первичная материя, уникальное вещество, с которым работает алхимик, подвергая его воздействию тайного огня (иногда называемого первый агент), а затем – воздействию философской ртути. «Суфлеры» понятия не имели, что означают эти символические названия, а потому помещали в свои реторты и тигли что попало. В результате они нечаянно сделали некоторые выдающиеся открытия; иные из этих открытий, увы, оказались для них фатальными: например, на одном из этапов магистерии в тигле соединяются уголь, сера и соль азотной кислоты, что создает опасную смесь, по составу близкую к ружейному пороху!

Рене Маркар имел все основания говорить, что жизненный путь многих «суфлеров» завершился грандиозным взрывом. Вот еще один пример подобного рода, взятый из «Мемуаров новой Аталанты» («Memoires de la nouvelle Atalante») Мэри Менли, появившихся в Великобритании примерно в конце XVII века.

«Одна герцогиня, увлеченная алхимией, встретила человека, который утверждал, будто владеет тайной превращения свинца в золото, то есть, говоря на языке алхимии, – преобразования несовершенных металлов в совершенные. Этот герметический философ просил дать ему только материалы и время, необходимые для осуществления обещанного. Его привезли в имение покровительницы, построили обширную лабораторию, причем всем строго-настрого запретили входить туда, чтобы не мешать ему в работе. Дверь в лабораторию он устроил так, что она поворачивалась на оси, не давая возможности слугам, приносящим еду, заглядывать внутрь: никто не должен был отвлекать его от возвышенных размышлений. За два года, проведенные в замке, он не обменялся ни единым словом ни с кем, даже со своей тщеславной покровительницей. Когда ей впервые было позволено войти в лабораторию, она с приятным удивлением увидела громадные перегонные кубы, котлы, длинные трубы, горны, кузнечные мехи. а также языки адского пламени в трех или четырех печах, расставленных по углам этого своеобразного вулкана. С благоговением смотрела она на закопченное лицо алхимика, бледного, худого, изнуренного дневными опытами и ночными бдениями. Пользуясь каким-то непостижимым жаргоном, тот доложил ей, что дело продвигается успешно, и она настолько ему поверила, что лаборатория уже казалась ей чем-то вроде золото-го рудника. Часто алхимик требовал, чтобы ему доставили новый перегонный куб или огромное количество угля. Когда в конце концов герцогиня обнаружила, что значительная часть ее состояния потрачена на удовлетворение этих просьб, ей пришлось обуздать свое воображение и прислушаться к голосу разума. За два года философу были доставлены горы свинца, а золота не было видно ни грамма. Она поделилась своими сомнениями с алхимиком; тот чистосердечно признался, что сам удивлен этой задержкой, но готов удвоить свои усилия и поставить один весьма рискованный опыт, который до сих пор казался ему опасным. С тем герцогиня удалилась, вновь предавшись золотым надеждам. Однажды, когда она только что отобедала, послышался страшный вопль, а вслед за тем взрыв, похожий на выстрел из большой пушки… Вместе со слугами она кинулась в лабораторию, где увидела две разбитые вдребезги большие реторты и, среди языков пламени, обгоревшее тело химика».

* * *

В наше время бытует мнение, что современная химия появилась на свет не из традиционного искусства алхимиков, а из беспорядочных опытов «суфлеров». Выше мы уже говорили, что многие химические реакции и новые элементы действительно были открыты подобными лжеалхимиками, которые систематически экспериментировали с любыми подвернувшимися материалами. Истинный адепт, напротив, всегда знал совершенно точно какие природные элементы необходимы для создания Камня, а потому прибегать к чисто химическим изысканиям ему приходилось очень редко. Разумеется, некоторые алхимики – например, Василий Валентин или Парацельс – обогатили химическую номенклатуру новыми, очень важными понятиями, но это происходило в процессе второстепенных опытов, не имеющих прямого отношения к философской магистерии.

Обратимся теперь к архимикам, независимым исследователям конца прошлого – начала нынешнего века, которые утверждали, что превращение металлов в золото можно осуществить с помощью обычных химических реакций, иными словами не используя фантастическую ядерную энергию, высвобожденную современной физикой. Опытами такого рода прославились Тифро, затем Жоливе-Кастело; однако официальная наука так и не признала будто бы произведенную ими трансмутацию доказанным фактом. Надо отметить, что количество золота, полученного в этих экспериментах, было столь ничтожно, что его можно отнести на счет недостаточной очистки исходных материалов. Совсем уж комический случай произошел в 1931 году в Германии, когда профессор Ганс Мите заявил, что произвел трансмутацию ртути в золото. Тщательный анализ опыта показал, что «полученные» частицы золота попали в ртуть… с позолоченной оправы профессорских очков, подвергшихся воздействию паров ртути!